Первая заграница, как первая любовь. Я возвращаюсь сюда уже пятый год. И вернусь ещё.

Брожу-брожу по улицам, заглядываю в глаза города, как будто что-то понимаю, но на самом деле только чуть скребу поверхность видимого.

Сюда я впервые летела на самолёте, здесь залечивала душевные раны и кипятила чай в двухэтажном чайнике. Разной принимал меня Стамбул.

Здесь я училась говорить на языке, который почти совсем не знаю. Никаких там “извините” и “подскажите пожалуйста”, коротко и ясно: “Лаваболар нереде? Туалет где?” Мама была права — даже если говорить корнями слов, тебя всё равно поймут.

В соседнем доме булочная. Иду туда рано утром с мелочью и выученной фразой “Уч кашарлы поча, уч зейтынлы поча” — три булочки с сыром, три с маслинами. Произношу своё заклинание. У пекаря с сыном лёгкое замешательство, отвечают какой-то длинной тирадой.

С кашарлы поча всё вроде в порядке. а вот зейтынлы подкачали. Анламадым, не понимаю мол. Зейтынлы поча йок, закончились? Опять тирада в ответ.

Пожимаю плечами, упрямо повторяю заклинание. Уч кашарлы поча, уч зейтынлы поча. Пекарь исчезает в глубине комнаты и приносит мне искомое. Видимо, это как раз тот случай, когда легче дать, чем объяснить почему нельзя.

Здесь вкуснейшие помидоры и огурцы в марте, и сочащаяся мёдом пахлава в любое время года в Каракёй Гюллюоглу.

Здесь с небоскрёба Истанбул Саффайр видно разлитую лаву освещённых улиц, бескрайность многомиллионного города, манящую под ногами бездну.

Шумный и грязный, древний и огромный. Люблю твои улочки и бесконечный чай из крошечных стаканчиков — бардАков. Люблю смотреть на старичков, играющих в нарды посреди улицы, и на кошек, клянчащих рыбу в порту.

Здесь я покупаю расписные керамические пиалки. Одну с нежными голубыми цветами на белом фоне, другую с выпуклым бирюзовым орнаментом. Нюхаю специи на египетском рынке и беру рахат-лукум на пробу.

На шестом этаже в секретной кальянно-чайной Женька обыгрывает турок в нарды. Турки нервничают и заказывают ещё бардак чая.

В Стамбуле проблемы с канализацией из-за древности всех систем, поэтому в ванных и иногда на улицах специфически попахивает. У меня в голове это откладывается как “запах Стамбула” и впоследствии я с удовольствием нахожу этот запах на автобусной остановке возле Сильпо в Симферополе.

На улице, где находится наш хостел, из окна дежурно высовываются ярко раскрашенные проститутки, а подростки на углу куда-то несут пакет и тюбик клея. Странно. но я чувствую себя в безопасности.

С четвертого этажа дома на верёвочке спускается корзинка, в ней деньги. Тетушка в окне даёт указания. Зеленщик ловит корзинку, взвешивает и накладывает туда баклажаны и салатные листья. Корзинколифт уплывает обратно наверх.

Тут я ем кебаб и пью айран. Покупаю бутерброд с рыбой на лодке возле моста Галата. Пробую искендер, сбежав с конференции на азиатской стороне Стамбула. Пью кофе с видом на Босфор в кафе Леб-и-Дерья. Стамбул — сплошной гастрономический тур.

Здесь во время сеанса в кинотеатре есть “рекламная пауза”. На экран пускают исконно турецкие промо-ролики, где все поют и пляшут, а зрители выходят в фойе чтобы купить ещё колы и попкорна. Они ведь уже так проголодались.

Здесь паром истошно гудит перед отправлением, пассажиры бегут на него со всех ног, а потом приплывают на азиатскую сторону и с наслаждением усаживаются в парке, чтобы уже никуда не бежать.

Здесь дети курчавы и улыбчивы, женщины плавны и скромны. Здесь возле кафе стоят газовые горелки-обогреватели, чтобы пить кофе на улице можно было даже зимой.

Здесь в пять утра нам наливают похлёбку из чечевицы и бесконечный бесплатный чай, когда мы, уставшие от целой ночи хождения по городу, ждём открытия метро.

Здесь, ночуя в двадцать втором гейте в аэропорту Ататюрка, я включаю плеер, а там на паузе стоит песня про Стамбул. Про то, как мечети скликают на молитву, про тяжкую долю моряков, про то, как шаланды вторят муэдзину и поют прощальную песню, выходя из порта.

В подъездах здесь узкие винтовые лестницы, зажатые между каменными стенами. В домах есть четвёртое измерение — заходишь в маленькую дверцу маленького магазинчика, а там ещё шесть этажей вверх и два под землю, и непонятно, где это всё помещается.

Здесь на древних камнях у трамвайной станции Лалели торгуют поддельным адидасом. Дэвушка, заходы, сиводня скидка есть, завтра нэт. Здесь очень чистое и приятное метро, где не страшно даже ночью.

В аэропорту здесь ближневосточные жёны чинно охраняют тележки с баулами покупок, а я срезаю углы и прошусь без очереди, на мой рейс вот-вот закончится регистрация.

Иногда здесь бывает минус один и снег, тогда пальмы выглядят немножко несчастно. Завсегдатаи кафе мёрзнут, но не уходят со своего поста за столиком на улице.

Я никогда ещё не гуляла здесь летом. Но через пару часов буду.

Достану из кошелька давно хранимые лиры, приеду на площадь Таксим на автобусе из аэропорта. Куплю жареных каштанов. Опять не прокачусь на историческом трамвайчике.

Вдохну вечерний гомонящий воздух Истыкляли. Дорогой Стамбул, я рада встрече. А ты?